Автор отклика на статью «Что такое смарт-контракт?» (см.: «АГ». 2019. № 11 (292), № 12 (293)) акцентирует внимание на том, что смарт-контракт – это не простая компьютерная программа или «электронный» договор, это технология, в основе которой лежит блокчейн, и приводит пример первого судебного решения, касающегося заключения сделок через блокчейн с помощью смарт-контрактов и электронной цифровой подписи, а также примеры использования данного контракта в разных отраслях.
Почти год назад в своей статье «Формирование цифрового права», опубликованной на страницах «АГ»1, я касалась вопросов использования смарт-контрактов и плюсов для работы с ними юристов. Спустя практически год единого понятия как в России, так и в мире, выработано не было, что говорит о сложности данного явления.
Довольно четко дал различные примеры определения смарт-контракт и его условий Илья Михеев в указанной статье. Хотелось бы дополнительно прокомментировать выделенное им условие об оракуле – как определяет Илья Михеев, – «третья доверенная сторона за пределами децентрализованной среды – контролирующие органы)». Привязка оракула к госоргану или банку – это, на мой взгляд, утопия, так как смарт-контракт планировался именно как механизм, свободный от третьих лиц.
Оракулы – это прекрасный способ доступа к off-chain-ресурсам, но их использование подразумевает привлечение третьей стороны, с которой придется заключать отдельный контракт на поставку данных, только чтобы реализовать целевой смарт-контракт. В результате выгоды от децентрализации смарт-контрактов снижаются. Также оракул – это потенциальная точка отказа. Например, при сбое оракул предоставит ошибочные данные или вообще перестанет работать.
В подобных контрактах исполнение не может быть обеспечено консенсусом внутри протокола, поскольку в них нет истинной децентрализации и исполнение обязательства связано с рисками возникновения обстоятельств, неподконтрольных сторонам контракта и создающих помехи исполнения договора. Именно такие смарт-контракты вызывают особые сложности в применении и правовом регулировании2.
В связи с этим очень важно учитывать указанные риски при использовании смарт-контракта и данного условия и не включать в него оракулов – государственные и контролирующие органы.
Довольно часто возникают дискуссии о том, могут ли создавать смарт-контракты без технологии «блокчейн». Исходя из целей, которые ставил перед собой в 1994 г. Ник Сабо, мне кажется, – нет.
Поэтому не могу согласиться с позицией Дмитрия Погожева о том, что «блокчейн не является обязательным атрибутом смарт-контракта… В широком смысле любая компьютерная программа, реализующая простейший алгоритм «if-then», будучи зафиксированной в качестве обязательной для применения в отношениях между сторонами договора, становится смарт-контрактом».
В 1994 г. Ник Сабо (криптограф) предложил идею записи контрактов в виде компьютерного кода. Этот контракт будет активирован автоматически при соблюдении определенных условий. Логическая формула (if/then) может быть одним из условий смарт-контракта, в основном такие условия связаны с определенными сроками наступления тех или иных событий, от которых зависит исполнение договора. Однако само исполнение децентрализовано, т.е. не контролируется одной центральной стороной (например, банком, брокером, интернет-ресурсом или правительством и т.д.).
Пример покупки программного обеспечения в интернете – это не смарт-контракт, здесь нет ничего «умного» и автономного, в нем задействовано множество лиц (интернет-ресурс, создатель, покупатель, банк), т.е. это обычный лицензионный договор.
Смарт-контракт – это не простая компьютерная программа или «электронный» договор, это технология, в основе которой лежит консенсус и доверие сторон, т.е. блокчейн. Блокчейн – это общая база данных, управляемая многими компьютерами (называемыми узлами), принадлежащими разным людям. По этой причине ни один человек или компания не могут контролировать базу. Это означает, что почти невозможно взломать его – хакеру потребуется взломать более половины узлов, если они хотят атаковать блокчейн или «умные» контракты, которые на нем работают.
Поэтому «умные» контракты могут выполняться безопасно и автоматически, и никто не сможет их изменить.
С этой точки зрения интересна одна из первых предложенных законодательных дефиниций, которая содержится в Декрете Президента Республики Беларусь № 8 «О развитии цифровой экономики», где под смарт-контрактом понимается программный код, предназначенный для функционирования в реестре блоков транзакций (блокчейне), иной распределенной информационной системе в целях автоматизированного совершения и (или) исполнения сделок либо совершения иных юридически значимых действий.
«Умные» контракты могут быть построены на различных платформах именно блокчейна, включая Ethereum и NEO. Ethereum – самый популярный выбор для разработчиков, они используют при этом оригинальный язык программирования Ethereum, который называется Solidity.
Хотелось бы также обратиться к более актуальной по сравнению с упомянутой автором судебной практике. 27 мая 2019 г. Арбитражный суд Омской области (№ дела А46-4990/2019) вынес решение, которым официально признал легитимной сделку по продаже нефтепродуктов с использованием технологии распределенного реестра. В решении отмечено, что «дополнительным соглашением к договору о порядке заключения приложений к договору поставки в электронной форме от 30.08.2018 стороны согласовали возможность составления и подписания приложений в соответствии с п. 1.2. договора в виде электронного документа (блокчейн-контракта) (п. 2 дополнительного соглашения). Подписание сторонами блокчейн-контракта осуществляется путем обмена информацией в электронном виде, подписанной простой электронной подписью стороны (п. 9 Дополнительного соглашения)».
Представители «Петролеум Трейдинг» отмечают, что это первое судебное решение, касающееся заключения сделок через блокчейн с помощью смарт-контрактов и электронной цифровой подписи.
Стоит согласиться с выводами Ефима Казанцева в комментируемой статье, что «Legal Tech вообще и смарт-контракты в частности сделают жизнь юристов и обычных людей легче, проще, а потому – приятнее». При этом представляется неверным утверждение автора, что «с технической точки зрения смарт-контракты – это лишь одно из проявлений глобального процесса цифровизации юридической деятельности». Автор приравнивает понятия «цифровизация» и «автоматизация», выдвигая в качестве примеров программы по подготовке юридических документов или подбору судебной практики по аналогии со смарт-контрактом.
В основе legal teck и названных платформ в большинстве случаев лежит искусственный интеллект, представляющий собой способность машин рассуждать разумно и творчески, обучаясь на собственном опыте, что раньше было возможно только человеку. И такой процесс в большей степени – «цифровизация».
Смарт-контракт же подразумевает автоматическое исполнение при соблюдении заданных человеком определенных условий, и, на мой взгляд, это ближе к «автоматизации».
С технологической точки зрения данный контракт – определенная компьютерная программа или код. Согласно распоряжению Правительства РФ от 30 сентября 2018 г. № 2101-р «Об утверждении комплексного плана модернизации и расширения магистральной инфраструктуры на период до 2024 года» «смарт-контракты – это технологии самоисполняемых кодов выполнения обязательств».
«Умные» контракты можно найти в таких отраслях, как банковское дело, финансы, энергетика, цепочки поставок, музыка, здравоохранение, краудфандинг и страхование.
Пример использования умных контрактов в медицинской промышленности, – Encrypgen. Это приложение, которое использует интеллектуальные контракты для безопасной передачи данных о пациенте, блокируя доступ третьим сторонам.
Таким образом, пациенты контролируют свои собственные данные. Если исследователи хотят использовать данные пациентов, они должны за это платить. Причем пациент должен дать им согласие на продажу.
Что касается музыки, то сейчас есть проекты смарт-контрактов в виде большой библиотеки музыки в публичной цепочке блоков, т.е. некоей экосистеме, где артисты могут загружать свою музыку и всю информацию, которую они хотят включить о ней. После загрузки любой человек по всему миру сможет просматривать информацию о песне и иметь возможность напрямую купить ее у исполнителя. Поскольку информация хранится вечно, мы можем создать временную шкалу для песни, где мы увидим, как и когда песня использовалась, будь то ремикс или видео. Если права на песню будут проданы или переданы, мы сможем просмотреть эту информацию и всю историю песни. Синхронизация всех и всего: исполнителей, музыки, песен, продаж была бы новаторской. В идеале вокруг блокчейна будет построена платформа, позволяющая артистам напрямую связываться с другими артистами и договариваться о гонорарах, если они хотят сделать ремикс или использовать песню в видео.
Представляется, как пример Legal tech – это не сам смарт-контракт, а именно конструкторы и платформы, позволяющие создавать шаблоны «умных» соглашений, которые уже существуют на рынке и изначально создавались без привязки к юриспруденции.
1 «АГ». 2018. № 12 (269).
2 Правовое регулирование экономических отношений в современных условиях развития цифровой экономики: Монография / Отв. ред. В.А. Вайпан, М.А. Егорова. М.: Юстицинформ, 2019.
